Хаос - Страница 39

Ремингтон сел на край кушетки, схватил меня за щиколотку и потянул к себе, а потом усадил на колени, прижимая мою спину к своей груди. Потом сжал мои бёдра своими сильными, талантливыми руками, я приподнялась на цыпочки, и он опустил меня на член. Мы застонали в унисон, когда он вошёл на всю длину.

Боже, просто великолепные ощущения.

Ремингтон обхватил одной рукой мою талию и крепче прижал к себе, пока вторая ладонь скользнула к груди, сжимая, лаская, а потом он резко потянул сосок. Вспышка боли, словно молния, отозвалась приятной сладкой истомой между бёдер. Со второй грудью Ремингтон проделал тот же фокус. Задрожав, я застонала в ответ.

И почувствовала его губы на затылке, он поцеловал меня, прежде чем начать медленно двигаться. А потом проникновения стали более сильными, и я облокотилась на него, принимая яростные толчки. Он прикусывал мою кожу, а потом стал ласкать и целовать. Сладчайшая вспышка боли. Единственный её вид, который бывает, когда смешан с удовольствием. Вот бы такие моменты продолжались вечно. Но рано или поздно всему приходит конец. Приятная боль и, чёрт возьми, как же она мне нравилась. Это был дикий, безудержный секс.

Он по-особенному двигал бёдрами, вынуждая меня стонать и хныкать. Спина выгнулась дугой, отрываясь от его груди, но Ремингтон быстро притянул меня обратно к себе, прижимаясь тазом к попе.

– Ты так хорош, Ремингтон. Такой большой. Ещё. Я хочу ещё. Дай больше, – в отчаянии простонала я.

– Тебе нравится, когда тебя трахают жестко, ma belle? Ответь мне, Селена. Я хочу услышать, как ты произносишь это.

Я кивнула, не в силах выразить словами свои истинные желания. Всё происходящее было для меня в новинку. Было слишком стыдно говорить об этом вслух.

Движения Ремингтона стали мучительно медленными, горячее дыхание обожгло кожу, когда он скользнул губами по раковине моего ушка и больно прикусил мочку.

– Произнеси. Это. Вслух, – прорычал он.

– Мне нравится, – слова слетели с губ. – Да, я хочу, чтобы ты трахнул меня жёстко.

Он одобрительно зарычал в ответ. Рука соскользнула с талии, Ремингтон грубо ласкал моё тело пальцами, словно помечал территорию, исследуя изгибы и мягкие выпуклости каждой части тела. Пальцы двинулись вниз, нежно раздвинули складочки, вторую руку он убрал с груди и схватил меня за подбородок, повернув к себе лицом. Его рот обрушился на мои губы, овладевая и даря удовольствие. Я жадно принимала ласки, желая большего.

– Будь я проклят, ты приворожила меня, Селена. Даже сейчас я не могу дождаться, когда буду снова и снова брать тебя. Одного раза для меня точно будет недостаточно.

Рука соскользнула с лица, и Ремингтон обхватил мою талию обеими руками, резко дёрнув на себя.

Движения становились яростнее, с губ срывалось всё больше пошлостей, от которых я становилась мокрей. С каждой минутой я понимала, что больше не выдержу. Вторая рука Ремингтона сильнее обернулась вокруг талии, теснее прижав к себе. Я чувствовала близость оргазма. Закрыв глаза, я растворилась в ощущениях, окружающем нас запахе секса, крепком теле Ремингтона, в стонах и словах, срывающихся с его языка. Этот мужчина чертовски красноречив.

Он неистово вдалбливался в меня, заполняя до отказа. Один раз. Второй. Тело напряглось, Ремингтон прижался ртом к моей спине, заглушая крик. Я чувствовала, как он пульсирует внутри меня. Мы цеплялись друг за друга, а тела дрожали от пережитого крышесносящего секса. Я блаженно улыбнулась. Вот теперь это был отличный секс. И фраза «перевернуть мир» обрела новый смысл.

Ремингтон обнимал меня, пока мы приходили в себя от пережитой лавины наслаждений, и только потом уложил на кушетку. Взяв недавно отброшенный в пылу страсти плед, он сначала накрыл меня и после этого выскользнул из моего тела. Сняв презерватив, Ремингтон ушёл в ванную, чтобы его выбросить. А вернувшись через пару минут, забрался ко мне под плед, притянул к себе и, уткнувшись в изгиб моей шеи, вздохнул.

Мама дорогая, этот звук. Если бы мне пришлось описать его, я бы сказала, что в этом одном хриплом вздохе тысяча невысказанных слов.

Звонок в дверь вырвал нас из нашего маленького мирка. Нахмурившись, Ремингтон тряхнул запястьем и бросил взгляд на наручные часы, а потом медленно отодвинулся от меня. Потом схватил с пола джинсы и натянул их. Задрожав, я поплотнее укуталась в плед, уже скучая по его тёплому телу.

– Почти десять. Кто приходит с визитом в такое время? – пробормотал он, выходя из комнаты.

Я уронила голову на мягкий бархат кушетки и улыбнулась, как дурочка, вспоминая события последних двух часов. Боже, проводить время с Ремингтоном это совсем другая лига. Сердце сжалось лишь от одной мысли о нём. Отличный отец, любовник и, как я недавно узнала, глубоко измученный мужчина.

Потянувшись, я повернулась и посмотрела на дверь, желая, чтобы он поскорее вернулся. Я продолжала лежать, а он всё не возвращался, поэтому, закутавшись в плед, я пошла на поиски своего художника. Ремингтон стоял в коридоре спиной ко мне. Голова опущена, мышцы плеч сильно напряжены, дыхание хриплое и прерывистое, а одна рука была сжата в кулак и упёрта в бок.

Сердце ушло в пятки, когда я подошла ближе и краем глаза заметила в его руке белый лист бумаги.

– Ремингтон?

Он резко обернулся, широко распахнув глаза и нервно сжав челюсти. В глубине зелёных омутов сверкал гнев. Я опустила взгляд на лист и почувствовала подступающую тошноту. Ремингтон отдёрнул руку, когда я шагнула к нему, чтобы взять письмо.

– Ремингтон? – повторила я. – Мне нужно знать, что там написано.